Я был на этой войне - Страница 16

— Голландская ветчина, баранина копченая, сардины, по-моему, французские, и две бутылочки коньячка, по этикетке тоже французский, — отрапортовал он.

— Вода горячая есть? — поинтересовался я, снимая с себя оружие, бушлат и прочую амуницию.

— Есть, полный чайник, — доложил Пашка, закидывая автомат за спину.

— Идем польешь, а потом ужинать, — я уже успел насладиться теплом в кунге и сейчас с большой неохотой шагнул в сумеречный мороз, тем более что пришлось раздеться.

Я начал долго и старательно умываться, отфыркиваясь, как кот, и выплевывая забившую ноздри и рот пыль. Бани пока не было, и поэтому мы набрали в аэропорту освежающих салфеток и какого-то дешевого польского одеколона и, периодически раздеваясь догола, обтирались ими. Нижнее белье просто выбрасывали, надевая новое.

Пока я, вернувшись в кунг, вновь одевался и протирал автомат ветошью, Пашка нарезал ветчину и вонючие копченые бараньи ребрышки, открыл банку сардин. В центре стола водрузил нераспечатанную бутылку коньяка с надписью «Hennesy». Я открыл бутылку и понюхал содержимое, пахло неплохо. Разлил по пластмассовым стаканчикам. Себе побольше, Пашке поменьше. Поднял стакан, посмотрел на свет, взболтнул, еще раз понюхал, запах мне определенно нравился.

— Ну что, Павел, за удачу.

Чокнувшись, мы выпили.

— Вячеслав Николаевич, а снайпера почему не привезли?

— Сам знаешь, наверное. Клей, Семен, Американец да и другие уже успели рассказать? Умер он от сердечной недостаточности и от полученных ран, а остальное — не твоего ума дело. Рассказывай, какие новости. Война еще не кончилась?

— Не-е-ет, — протянул Пашка, — не кончилась, а вот дан приказ форсировать взятие гостиницы «Кавказ». Обещают поддержать авиацией. А потом всю бригаду кинут штурмовать площадь Минутку с дворцом Дудаева.

— Вот там и ляжем, потому что одной бригадой самоубийственно штурмовать такой комплекс. Что еще?

— Во втором батальоне начальника штаба ранило. И сидит там вместе с ними певец Шевчук из «ДДТ». Слыхали об этом?

Глава 3

— Нет, этого я не слышал. Что он там делает?

— Да ничего, приехал на «Северный» концерт давать, а там и попросил, чтобы на передовую его вывезли. Всю свою бригаду оставил в аэропорту, а сам попал к нашим, кто же знал, что второй батальон потом обложат так, что и не выберешься. Вот там и сидит, мужики по рации сообщили, что парень классный, не боится, сам в бой рвется.

— Сейчас, чтобы его вытащить, глядишь, и бросят на прорыв дополнительные силы и возьмут «Кавказ». А там и всех раненых на «Северный» и вывезут, а там домой.

— Москвич, который приехал, все ходил да выспрашивал у солдат, как живем, как воюем, все в душу лез.

— Так послал бы этого звиздюка на хрен, и дело с концом. Дальше фронта тебя уже не пошлют. А то, что он делает, — так у нас свой замполит есть, которого мы с тобой в работе и в бою видели. Не прячется за солдатскими спинами и свою пайку под койкой не жрет. И не устраивает всякий раз показушных мероприятий. Ладно, с этим презервативом я еще разберусь. Вот только где же я его видел, хоть убей, не помню. Но где-то мы с ним общались.

— Он говорил, что воевал в Приднестровье, что там тоже было нечто похожее. Вы же тоже там были, может, там и встречались?

— Может, и встречались там. Только, Пашка, я тебе скажу, что в Приднестровье, конечно, классная заварушка была, но по сравнению с Чечней это невинные забавы на свежем воздухе, там бои в основном были классические, позиционные, правда, Бендеры и Дубоссары пару раз переходили из рук в руки, а так по сравнению с местным дурдомом — пионерский лагерь «Солнышко».

Тут я заметил, что у Пашки на шее болтается патрон на веревочке — древний солдатский амулет, предполагающий, что это именно тот патрон, который был отлит для тебя. Ах, если бы это было так. Расслабляют эти амулеты, притупляют бдительность. Я усмехнулся:

— Ты гранату за кольцо лучше бы подвесил, а я дернул, или мину, или снаряд, откуда знаешь, что для тебя пуля отлита, а не осколок от бомбы, а? А может, плита от дома, давай, на шею все вешай, пригодится. Помнишь, как из танкового батальона нашли бойца, удавленного вот такой же шелковой веревочкой с патроном? И не спас он. Так что, Паша, не будь быком — сними эту веревочку, а патрон используй по назначению.

Так за балагурством я потихоньку умял продукты, стоявшие на столе, и, отвалившись к стенке кунга, достал снайперские сигареты, затянулся. Промокли, похоже, от моего пота, да и на улице не май месяц.

— Паша, есть сухие сигареты?

— Есть, — он протянул мне пачку «Памира», или, как мы их называли, «Нищий в горах». Потому что там изображен на горном перевале какой-то оборванец с изогнутой палкой в руках, в курортной панаме и бурке, басмач, дух, одним словом. — Берите, Вячеслав Николаевич, на печке еще сушатся, и свои давайте, подсушим.

Я взял пачку, покрутил ее в руках. Закурив, спрятал пачку в карман.

— Бумагу дай, рапорт о снайпере и Семенове буду писать.

Пашка дал бумагу, присел рядом:

— К командиру прибыли казаки, просятся воевать. Привезли с собой рекомендательные письма от командующего, — негромко сказал Пашка, убирая с импровизированного стола остатки моего ужина, пока я писал рапорт.

— Ну что же, хотят воевать за русскую идею — пусть воюют, в Молдавии они хорошо рубились, и оружие сами себе в бою добывали, — бросил я, не отрываясь от бумаги.

— Вот и Бахель то же самое сказал и отправил их к разведчикам. Пять человек их.

— Попозже надо будет зайти познакомиться.