Я был на этой войне - Страница 98

Офицеры начали задавать вопросы. Нам с Юркой и Серегой все уже было ясно. Вот только как будем применять танки и БМП?

— Товарищ подполковник, а как насчет танков и БМП? — кто-то опередил меня.

— Будем применять по возможности. Все знают, что там наши бойцы, офицеры прикованы к оконным рамам. Хотелось бы их спасти. По крайней мере, не быть виновниками их гибели.

Одним словом, было принято решение наступать. Наступать, невзирая ни на что. Как всегда одно и тоже. Выполнить задание и, по возможности, выжить. Задание — для Родины, партии и правительства, а выжить — для себя. Господи, как я устал! Вот только расслабляться не надо. Если бы хоть кто-нибудь рассказал мне, пояснил, убедил, что эта война необходима, что я защищаю свою семью. Или были бы гарантии, что в случае моей гибели мой сын, моя жена не будут ни в чем нуждаться. Сыну гарантировано высшее образование, жена будет трудоустроена. И до конца своей жизни они будут получать приличную пенсию. А тут знаю, что им гарантировано нищенское существование. Никто им не поможет, и придется крутиться. С одной стороны, свою ненависть и желание выполнить задачу соизмерять, сообразовывать с тем, чтобы твоя семья не померла с голоду на нищенское пособие по утрате кормильца. А то, что предстоит тяжелая работа — так никто и не питал никаких иллюзий. Положение осложнялось тем, что нельзя было устроить «танковую карусель». Тоскливо на душе. Тоскливо и погано. Не страшно, а именно тоскливо. Понимаешь, что не отвертеться от этой чертовой работы, хочется и мужиков сохранить, и самому голову не потерять, одним словом, и удовольствие получить, и невинность соблюсти. Напиться бы до зеленых соплей! Наверное, что-то подобное испытывал Иисус, извещенный о своей участи. Его-то хоть высокопоставленный папаша ожидал, а нас там никто не ждет. Хотя дважды не умирают, и если тебе написано на роду погибнуть в этом сволочном бою, то, как ни крути, а получишь свою порцию свинца в бренное тело. Прости, Господи, если я тебя обидел чем-то в своих рассуждениях! Сам должен понимать: страх, злость, обида, тоска. Так что — помогай.

Мы с Юрой и Сергеем отошли в сторону покурить. Поднялись наверх, посмотреть на ту площадь, по которой через час предстояло скакать, как раненым бабуинам. Сто пятьдесят метров ровного, чистого, прекрасно простреливаемого пространства. Сам асфальт площади изрыт воронками от снарядов и бомб. Спрятаться в них невозможно. Из Дворца они прекрасно простреливаются. Значит, там мы не будем. Надежда одна — скорость. Можно, конечно, одним отвлекать внимание, а другим наступать, но, как говорили, данная тактика не проходит. Духи уже научились воевать. И мыслят они, к сожалению, так же.

Такой участок могут преодолеть незамеченными только человек пять-шесть. Но когда побегут, потопают с криками человек четыреста, то только слепой не заметит. И в воронках не спрятаться, не укрыться. Не здорово все это, не здорово.

Часть бойцов не захочет бежать, испугается, вот тогда и придется их пинками вытаскивать. Кстати, а бронежилета у меня нет. Надо позаботиться о нем. Я обратился к Сереге:

— Замполит, ты должен или нет заботиться о личном составе?

— Что тебе надо, прохиндей? — Серега насторожился.

— Как что! Бронежилет мне надо. Где взять?

— Дуракам везет. В БМП, на которой мы ехали, у меня под ногами валялся.

— Дырявый, наверное?

— Не проверял. Хоть дырявый, чем вообще без оного.

— Будем вместе держаться?

— Придется.

— Ты, Серега, постоянно обещаешь, что будешь с нами, а в последний момент тебя рядом не оказывается.

— Так получается.

— Ладно, получается. Сам филонишь, наверное.

— Я?! Филоню?!

— А то нет? — мы начали раззадоривать Серегу. Хороший парень и, несмотря на разницу в возрасте, мы считали его своим товарищем.

— Да я… — Сергей начинал злиться, — на Северном, вы помните?!

— Помним, Сергей, помним. Шутим. Не заводись.

— Шутим, Серега, мы. Пойдем лучше «броник» посмотрим. А то снова «голым» наступать не хочется. Пусть и не спасет, зато как-то душу греет, да от шальных осколков убережет.

— От осколков убережет, а от прямой пули — вряд ли.

— Знаю, сами сколько раз пробовали. Из пяти-семи пластин только одна и держит, а остальные — в прах.

Так, обсуждая достоинства одних бронежилетов перед другими, мы подошли к трем БМП, на которых подъехали Сан Саныч и его команда. Серега постучал стволом автомата по броне. Показалась голова бойца. Судя по его помятой физиономии, тот спал.

— Царство Божие проспишь, воин! — приветствовал его Серега. — Там бронежилет валялся в десантном отсеке, я его на броню под зад подкладывал. Чей он?

— Ничей, — боец начинал просыпаться.

— Отдай его капитану. А то на Дворец «голым» пойдет.

— Сейчас, — боец спрыгнул на землю, открыл десантный отсек и, покопавшись, извлек на свет бронежилет.

Он был грязный, засаленный, прожженный в нескольких местах, покрытый бурыми потеками, похожими на кровь. Но, судя по всему, целый.

— Откуда он? — спросил я у солдата.

— Во время штурма Северного перевозили раненого, вот от него и осталось.

— Куда он был ранен?

— В голову. Оттуда и потеки. А так он целый. Грязный, правда, но целый. Я сам пару раз его надевал. Свой где-то потерял. Вот его и таскал, пока кевларовым не разжился, — боец с гордостью достал кевларовый жилет. Судя по покрою — импортный.

— Откуда?

— Трофейный.

— Молодец! — мы с восхищением смотрели на красивую, легкую вещь.

— Попадали?