Я был на этой войне - Страница 42

— Значит, так, разведка доложила, — я кивнул на взводного с разведроты, — что склады практически без охраны. Поэтому я полагаю, что особых хлопот не предвидится.

— Точно, я сам там был сегодня. Охраны нет, только подозрительные личности шляются. Скорее всего, мародеры. Одного мы прихватили, да он помер. Толком рассказать ничего не успел, взяли у него ампулы с морфином и еще какую-то гадость. Может, наркоман, а может, просто спекулянт.

— Опять помер!? — послышались ироничные возгласы офицеров. — Вы с Николаевичем (это про меня) сговорились, что ли. Вчера он не привез снайпера, говорит, что тот помер от сердца, сам, наверное, вскрытие сделал, а, Вячеслав Николаевич? И тут у тебя умирает неизвестный, не сказав ни слова.

— Кончай базар! — я оборвал разговоры. — Я со старшим лейтенантом Ворониным на головной машине, остальным держаться на дистанции в сто метров. Медики — в середине. По машинам.

Офицеры рассыпались и начали карабкаться по машинам. Я оглядел колонну, вроде все расселись. Проверил с каждым связь, проверил связь с КП. Все работает.

— Вперед! — скомандовал я и своему водителю, и всей колонне. В этой БМП хоть внутренняя связь работает, а то пришлось мне на БМП из первого батальона покататься, вот это комедия, должен вам доложить. Сидишь на броне, механик-водитель обвязан под мышками веревкой, вот ты его и дергаешь, руководишь. Вправо веревку потянул — он вправо, влево — он влево, на себя — тпр-ру-ру, стой. Все как у лошади, я предлагал посадить туда командира взвода, который до такого состояния довел технику, и веревки ему за уши привязать, но оказалось, что он пропал без вести.

Мы поехали. Опять эта серость, грязь, холод. Когда сидишь наверху на броне, то, чтобы не заработать простатит или что-нибудь не отморозить, приходится подкладывать под задницу подушку. У меня сейчас было сиденье от какой-то иномарки. Впереди, возле основания пушки, устроился старший лейтенант Воронин.

Часто клички дают по фамилии, а у Воронина кличка была не Ворона и не Ворон. У Воронина было прозвище Зубастик. Был он фанатом своего дела, был влюблен в оружие. Его коньком было холодное оружие. Ножом он работал виртуозно. Многие в бригаде, в том числе и я, ножом могли разделать человека за две минуты. Но абсолютный рекорд держал Зубастик. Нож просто мелькал молнией в его руках. На то, чтобы перерезать основные вены у человека, — а это на запястьях, локтевых сгибах и под мышками, сонные артерии на шее с двух сторон, да в паху, — Зубастику требовалось меньше минуты. Метал он также отменно. Сам он был где-то метр семьдесят, худощав, жилист, на голове росли непослушные толстые, как леска, черные густые волосы. Костяшки пальцев у него были разбиты, на этом месте образовались твердые мозоли. Был старлей немногословен, но те, кто видел его в деле, — уважали, и ни у кого не возникало желания назвать его Вороной. И не потому, что можно было с разворота получить каблуком по зубам. Нет, просто человек своей работой внушал людям уважение. Солдат лишний раз не оскорблял, сохранял хладнокровие, задницу никогда не рвал, героя, боевика из себя не корчил. Мужик просто работал. Нравятся мне такие спокойные, уравновешенные, уверенные в себе молчуны. Может, придется тебе, Зубастик, брать мосты через Сунжу. И пригодится твое умение лучше всех метать ножи и быстрее всех перерезать горло. Ни звука, ни вскрика предсмертного. А часового уже нет. Подкатывались к нам мужики из спецназа, пару дней вместе с нами сидели в подвале, посмотрели на Зубастика и просили, чтобы его отдали. Хрен! Такие кадры нам самим нужны. Парень с двадцати шагов с первого раза попадает ножом в черенок от лопаты, и это в сумерках! А представьте, что это шея часового. То-то. И это не в кино, а в реальном бою. Спецназовцы грозились обратиться в Генеральный штаб, в ГРУ. Вот война окончится, и тогда мы сами будем ходатайствовать о повышении этого головореза.

Тем временем мы подъехали к останкам какой-то школы. Воронин вызвал по радиостанции своих бойцов и, махнув рукой, позвал меня с собой. Мы спустились в подвал школы, а затем по остаткам лестницы поднялись на второй этаж, где с относительным комфортом расположились разведчики. Один из них был узбек, Бадалов фамилия, а вот фамилию второго не помню, только прозвище — Пассатижи. Примечательная внешность у этого бойца была. По иронии природы рот был невероятных размеров. Почти от уха до уха. И всю жизнь приходилось пацану отстаивать свое достоинство в драках. Невысокий, крепко сбитый, в бою был хорош. Сам попросился в разведку. А вот когда только его привезли вместе с другими новобранцами, смотреть, как он ел, сбегалась вся бригада. Ложку с супом он не как все остальные подносил ко рту, не по центру, а где-то в районе скулы. Потом привыкли, а поначалу — была комедия. Зато парень дрался на славу, отстаивая свое право иметь собственное достоинство. Поначалу был направлен к танкистам, а затем уже сам попросился к разведчикам. Выстоял спарринг в бою с опытным разведчиком. Тут главное даже не то, победишь ли ты соперника, а воля к победе. Правил нет, кроме одного — в пах не бить. Когда присутствует приезжая комиссия, то бьются в перчатках и в шлемах. А когда комиссии нет, то без всякой защиты. Бой длится три раунда по три минуты. В конце второго раунда Пассатижи послал в глубокий нокаут старика-разведчика, несмотря на то, что тот был ростом, весом, возрастом и опытом больше пацана-первогодка.

И в боях Пассатижи показал себя отменно, видимо, та злость, которая копилась у него с самого детства и не имела выхода, здесь нашла свое применение. Любил разведчик работать руками. Любил ломать шеи. Подкрадется он сзади к духу-часовому и дергает его за ноги, тот падает, естественно, руки уходят вперед, чтобы лицом, головой не удариться об землю. Вообще психика мужчин отличается от женской. Женщина при опасности кричит не хуже реактивного самолета при взлете, а мужчина молчит, он сосредоточен, он хочет победить противника. Это знаем мы и знает противник. Казалось бы, чего проще — закричи, и к тебе придут на помощь, но нет — дух борьбы и психология не дают закричать. И вот, когда дух молча падает на землю, Пассатижи вспрыгивает ему на спину и, уперев колено в место, где стыкуется шея со спиной, резко за лоб тянет голову противника на себя. Раздается хруст — позвоночник сломан, крови нет. Некоторые, в том числе и ваш покорный слуга, чтобы не рисковать (да и такой способ чисто на любителя), просто режут горло. Беззвучно, а противник захлебывается в своей крови. Просто, дешево и эффективно. Духи так же поступают с нашими часовыми, и поэтому часовые постоянно простреливают весь свой участок, кидают гранаты, натягивают мины-ловушки, «сюрпризы» — обычную проволоку с пустыми консервными банками. Много премудростей, да и сам их придумаешь, когда захочешь уцелеть, стоя на посту.